Тургеневская осень

Виктор Грицюк

Манящая красота среднерусских просторов, именно
здесь, в Спасском-Лутовинове, живёт душа России.

Хорошо приехать на край света, на Камчатку или в Гранд-Каньон, и задохнуться там от первозданной мощи природы, раствориться без остатка в величии скал, в беге горных рек, затеряться в просторах моря или тайги! Другое дело — среднерусский пейзаж. Профессиональным фотографам он кажется слишком скромным, и потому чаще видишь его на снимках для домашних альбомов. Холодными зимами люди греются теплом этих фотографий. Трогательно, но, думаю, среднерусский ландшафт достоин большего.

Средняя Россия — что это? Не степная родина кочевников, место голое, ковыльное. Не глухие хвойные леса с белоглазой чудью и весью, где не растет рожь и пшеница. Это лесостепные пространства — наши прерии и саванны (ведь их тоже относят к лесостепям). Пограничье леса и степи — нынешние Орловская, Владимирская, Тульская, Рязанская области. На этом рубеже Русь когда-то противостояла разбойным набегам кочевников. Здесь рождались герои, первопроходцы, поэты и художники. В давние времена крепко стояли дубравы, шумели светлые широколиственные леса из липы и ясеня, перемежавшиеся участками разнотравных степей. Но настоящая, первозданная лесостепь мало где сохранилась до нынешних времен: слишком долго здесь жил человек.

Орловщина. Октябрь в Спасском-Лутовинове — тургеневских местах. Как там, у гениального аристократа Ивана Сергеевича: «Осень настала давно; ее прощальные ласки часто милее душе первых улыбок весны». Лес горит кармином и золотом, ветви сгибаются под тяжестью густого цвета, только ясень стоит зеленый, выделяясь четким рисунком на этом теплом занавесе, — словно ждет особого приглашения.

Клены роняют лимонно-красные листья, они тяжко планируют и стелются по траве, очерчивая солнечный круг у оснований стволов. Суматоха в небесах — несутся клочья облаков, торопливо сбрасывая влагу. Нет птиц, попрятались звери, затаили дыхание по норам. Ветер пробует на крепость вековые липы, а те, кажется, рады стихии, упорством отвечают на силу, как равный равному. Ветви теряют лихие гривы, и рассекречиваются тайные схемы крон. Буря ставит решительную точку в истории лета, завершая годовой круг, воплощая свойства бытия, однажды получившего такой приказ — бесконечно умирать и возрождаться — и обреченного его исполнять. Пройдет немного времени, и резная лиственная красота потемнеет на земле. А весной предстанет темно-коричневой сырой массой, судьба которой — стать землей.

Бреду в тумане по ковру листьев, как по цветному мелководью, ворошу их ногами — и нет меланхолии, унесло ее ветром. Присел на поваленный ствол и изучаю полет самых последних героических листиков. Обычное дело, заурядная безделица — листопад. По масштабам природы — сущий пустяк. Но и в нем — бескрайность оттенков и проявлений жизни: приглядишься, проследишь за полетом — каждый лист падает иначе, как наделенное характером существо: один описывает спирали, другой порхает мотыльком или взлетает вверх и вновь опадает, словно скользит по невидимым волнам.

Никого нет рядом. Это зрелище — для меня одного, маленькой теплой точки в летописи поздней осени.

Источник: National Geographic. Россия, ноябрь 2006г

Еще фото Спасского-Лутовинова: http://www.turgenev.org.ru/art-gallery/gritsyuk/002.htm


Hosted by uCoz